Пятый неспящий - Страница 41

– Не такая уж чушь, – возразила племянница. – Но я думаю, нам не стоит говорить об этом. Тем более к ночи. Не нужно вспоминать пятого неспящего к ночи.

– Ты имеешь в виду, – помертвевшими губами выговорила Римма Ринатовна, – что это…

– Замолчи! – Регина вцепилась в подлокотники кресла, отбросив вязание. Потом взяла себя в руки: – Утром все спокойно обсудим и решим, что делать. Может, попробуем еще раз в город выбраться. Подумаем, хорошо? Сейчас мне нужно помолиться. – Она поднялась с кресла. – Пойду к себе.

– Нам лучше быть всем вместе, – жалобно пискнула Роза.

Мать, которая уже почти дошла до двери, обернулась и ласково посмотрела на дочь:

– Не нужно бояться, Роза. Вы же тут вдвоем. А мне совсем не страшно.

– Ты спустишься, когда закончишь молиться? – настойчиво проговорила девушка.

Все же в самые неприятные, страшные моменты своей жизни каждый волей-неволей ищет защиты у матери или отца. Каким бы умным, сильным и крутым себя ни считал. «И потому по-настоящему взрослеем мы, только когда уходят наши родители», – подумалось Римме Ринатовне.

– Конечно, спущусь, – успокоила дочь Регина. – Я скоро. А ты, тетя, пока постарайся хотя бы подремать.

– А я музыку послушаю, – решила Роза, которая, похоже, в последнее время не расставалась со своим плеером. Как младенец с пустышкой.

Племянница ушла. Римма Ринатовна откинулась на подушки и прикрыла глаза. Из наушников Розы доносилась громкая музыка: девушка, свернувшись калачиком в большом кресле, слушала довольно приятную медленную композицию.

Люстру Регина, уходя, выключила, так что комнату освещали лишь два настенных светильника. На улице сердито выл ветер, время от времени со злостью бросаясь на окна, но внутри было тихо, тепло и спокойно.

Если ни о чем не задумываться, если позволить себе роскошь забыть обо всем, что случилось, и не изводиться мыслями о будущем, то можно запросто представить, что они чудесно проводят время. Что наступит утро и все будет в порядке…

Глава тринадцатая. Ночь с двенадцатого на тринадцатое января. Роза

Она почти потеряла счет времени. Так сильно старалась не думать про загадочное исчезновение деда, про все то странное и темное, что творилось с ними в последние десять дней, что это почти удалось.

Роза не думала о плохом, она слушала подборку иностранных песен под названием «Романтическая коллекция». Название, конечно, пошловатое и глупое, но песни хорошие. Она ни слова не понимала – английский знала в пределах школьной программы, но не сложно было догадаться, что поют о любви. Под песни с этого диска ей легче всего погрузиться в мечты о том, как она – прекрасная и удивительная, что живет совсем иначе, чем прежде, просыпается и радуется каждому новому дню, занимается интересным делом, которое ей по душе, любит себя и играючи кружит головы мужчинам.

Девушка поймала себя на мысли, что не слишком сильно волнуется за судьбу деда. Его исчезновение поначалу наполнило ее страхом, но ужас постепенно отпускал. И не потому, что Роза совсем равнодушна к нему. Наоборот, Роза стала ловить себя на мысли, что ее отношение к деду, как и ко всем остальным родственникам, меняется в лучшую сторону.

Правда заключалась в том, что она просто не могла разрешить себе поверить, что дед исчез навсегда. И вообще – что все происходит с ними на самом деле. Так ведь не бывает, верно? Есть причина, есть объяснение. И скоро они это объяснение найдут – разве может быть иначе?

В глубине души Роза знала, что это спокойствие вроде анестезии: скоро действие укола закончится и душный страх навалится с небывалой силой. Но пока она могла позволить себе не думать и собиралась воспользоваться этой возможностью.

Время от времени Роза открывала глаза и смотрела на тетю Римму. Та лежала с закрытыми глазами, грудь ее тихонько вздымалась. Можно было решить, что старуха мирно спит, но девушка знала, что это не так.

Она глядела на тетку с симпатией, которой прежде к ней не испытывала. Впервые за все годы, что Роза ее знала, тетка была похожа на живого человека, а не на робота с зубастой улыбкой и хищной хваткой, запрограммированного лишь на извлечение прибыли.

Что и говорить, с дедом тетя Римма поступила ужасно. И когда книжкой попрекнула, и раньше, когда наследство у него отжала. Но то, что старухе достало сил рассказать об этом, вызывало уважение. Тем более время, для того чтобы рассказать, она выбрала неудачно – знала ведь, что они с матерью на нее злятся. Могла бы промолчать, но не стала.

Один раз Роза тихонько встала с кресла – показалось, что она видит какое-то движение в смежной с этой комнатой гостиной. Дверь была открыта, и там тоже горел свет: они теперь боялись оставаться в темноте, включали электричество даже в пустых комнатах. Ох и внушительный же счет за электроэнергию предстоит оплатить тете Римме в феврале!..

Роза на цыпочках двинулась в гостиную, чувствуя, как колотится сердце.

– Что такое? – спросила тетка, но она только покачала головой.

Большая гостиная была пуста. Чудовище в темном капюшоне не выпрыгнуло на нее из-за угла, чтобы утащить вслед за дедом.

– Эй! Есть кто? – крикнула Роза в пустоту, удивляясь, как спокойно звучит ее голос.

Никто не ответил, и девушка вернулась в свое кресло. Показалось – только и всего. От сердца отлегло.

Мать по-прежнему была наверху. Роза пару раз видела, как она молится – совершает намаз, хотя обычно мама делала это за закрытыми дверями. Аккуратно расстилала на полу специальный коврик для молитвы – намазлык, усаживалась на него лицом к Мекке и бубнила молитвы, перебирая четки. Перед тем как начать, следовало совершить омовение. Раньше мать отращивала длинные ногти – они у нее были такие прочные, что постричь почти невозможно, только спилить. Вот она и спилила под корень. Как ни старайся вычистить грязь, под ногтями все равно останутся частицы, объясняла она. А это недопустимо.