Пятый неспящий - Страница 25

И зачем они собрались идти «на разведку», как выразился Роберт? Не лучше ли просто немного подождать?

Она сама понимала, что это трусливые, беззубые мысли, каких не может быть у хозяйки собственного процветающего бизнеса, привыкшей железной рукой рулить им на протяжении многих лет. Но эти мысли вполне подходили женщине, которая провела ночь, запершись в ванной комнате.

Римма Ринатовна боролась с собой всю ночь, а поутру, сама не вполне понимая зачем, отправилась к брату. И вот теперь они все четверо столпились возле входной двери, не решаясь высунуть нос наружу, пока Роза не вышла вперед и не отперла замок.

Яркий дневной свет и свежий воздух пьянящим потоком хлынули в прихожую, и больше уже никому не хотелось оставаться внутри. Едва не толкая друг друга плечами, все выбрались во двор. За воротами намело сугробы, но они уже решили, что пойдут на снегоступах и лыжах, кому как удобнее. Сама Римма Ринатовна встала на лыжи – с юности любила ходить на них. Регина и Роза последовали ее примеру.

Не без усилий открыв ворота, их маленькая группа вышла на улицу поселка. Снег искрился в щедром свете дня и был плотным, так что лыжи скользили хорошо, идти было несложно, и Римма Ринатовна теперь уже недоумевала, почему они не предприняли свою вылазку раньше. Напряжение окончательно отпустило ее, она наслаждалась лыжной прогулкой, постаравшись выбросить из головы причину, по которой пришлось отправиться в это небольшое путешествие. «Мороз и солнце, день чудесный» – все как у классика. Позади пыхтели драгоценные родственнички – потерявшая навык племянница и Роберт, который неловко ковылял на снегоступах. Только Роза легко обогнала их всех и скользила впереди.

Дом председателя поселка был с левой стороны, почти у самого въезда. Стучаться в другие дома казалось неудобным. Римма Ринатовна почти никого из соседей не знала. Ей не хотелось ни с кем завязывать тесных отношений, она уставала от людей, они раздражали ее и утомляли. На закате жизни она считала, что может позволить себе ни под кого не подстраиваться и жить так, как ей хочется. А хотелось ей жить уединенно. Родные – это родные, от них никуда не денешься, но уж соседи пусть остаются за своими заборами.

Похоже, многие разделяли ее точку зрения, потому что никто из обитателей поселка не спешил подружиться с живущими бок о бок людьми. Все лишь здоровались друг с другом при встрече – не более. Сейчас не помешало бы пообщаться с кем-то, но… чего уж теперь.

Председателя звали Валентином Борисовичем, и жил он в двухэтажном доме из белого кирпича, с красной черепичной крышей и небольшим балконом, на котором летом стояло кресло-качалка. Вместе с председателем в доме обитала куча народу – жена и дочь хозяина с мужем, трое детей, мал мала меньше… Римма Ринатовна поначалу пыталась запомнить, как кого зовут, но потом плюнула и не стала забивать голову.

Дом окружал невысокий сетчатый металлический забор, и Римма Ринатовна частенько видела жену Валентина Борисовича, дородную, пышную женщину по имени Галина, которая увлеченно возилась в огороде, выращивая на аккуратных ровных грядках богатый урожай. Римме Ринатовне подобное времяпрепровождение казалось абсурдным: овощи и ягоды запросто можно купить, так зачем же надрываться? Но она понимала, что каждому свое, и даже пару раз останавливалась послушать, как соседка с жаром рассказывает про новые способы обработки картофеля от жука или пикировку томатов.

Сегодня, разумеется, Галины в огороде не было. Да и вообще двор был пуст. Должно быть, хозяева в доме – где же им еще быть? Римма Ринатовна подошла к калитке, где уже стояла, дожидаясь остальных, Роза. На девушке была синяя в оранжевую полоску лыжная куртка и вязаная шапка апельсинового цвета с помпоном. Щеки ее разрумянились, глаза сверкали, и она выглядела очень юной и хорошенькой. Если бы не вечное выражение усталой обреченности и недовольства то ли жизнью, то ли собой, то ли окружающими, то ли всем вместе, Роза была бы очень привлекательна. Могла бы выйти замуж, нарожать детей и не мотать матери нервы.

Не успев сообразить, что делает, Римма Ринатовна подошла ближе и погладила внучатую племянницу по плечу. Этот простой и естественный, но непривычно теплый жест со стороны тети оказался настолько неожиданным, что девушка приоткрыла рот и смешно округлила глаза. А потом нахмурила брови.

«Видимо, думает, с чего это вдруг такие нежности, – поняла Римма Ринатовна. – Что же с ними такое творится, если обычное выражение привязанности вызывает лишь подозрение и опаску, но никак не ответное желание улыбнуться?»

Римма Ринатовна подавила вздох и отвернулась от Розы.

Через пару минут подоспели запыхавшиеся Роберт и Регина.

Звонок на калитке не работал. Она надавила коричневую кнопочку пару раз – без толку. Но это было не страшно. Римма Ринатовна знала: достаточно позвать председателя погромче, и кто-то из многочисленной родни непременно выглянет в окошко, а вскоре на пороге нарисуется квадратная короткошеея мужская фигура.

– Валентин Борисович! – громко крикнула она и выжидательно уставилась на окна.

Все остальные тоже принялись вглядываться, переминаясь с ноги на ногу.

– Не слышит, видно, – высказал предположение Роберт спустя пару минут, когда стало ясно, что никто не отвечает на призыв сестры.

– Валентин Борисович! – снова позвала Римма Ринатовна, на этот раз так громко, как смогла. И снова ответа не последовало. Занавески на окнах не шелохнулись, никто не выглянул, не махнул гостям рукой.

Роза решительно протиснулась вперед, потянула на себя калитку, которая была, оказывается, не заперта, и вошла во двор.